Как говорили и молчали святые.

О Благоговейном отношении к слову.

Помни, что ты, говоря, рождаешь слово, ты произнес слово, и оно никогда уже не умрет, но будет жить до Страшного Суда. Оно станет, с тобою на Страшном Суде и будет за тебя или против тебя; от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишъся (Мф. 12, 37). Значит, с каким страхом, как осторожно надо произносить каждое слово.

Каждое слово Священного Писания, каждое слово Божественной Литургии, утрени и вечерни, каждое слово священно-таинственных молитв и молитвословий имеет в себе соответствующую ему и в нем заключающуюся силу, подобно знамению Честного и Животворящего Креста. Такая благодать присуща каждому церковному слову, ради обитающего в Церкви Ипостасного, Вочеловечевшагося Божия Слова, Которое есть Глава Церкви. Да и всякое истинное доброе слово имеет соответствующую ему силу, ради всенаполняющего Божия Слова. С каким же вниманием и благоговением надо произносить каждое слово, с какою верою! Ибо слово есть Сам Зиждитель Бог и Словом от небытия в бытие все приведено.

Словесное существо! Помни, что ты имеешь начало от Слова Всетворца и в соединении (через веру) с Зиждительным Словом, посредством веры, сам можешь быть зиждителем вещественным и духовным. Веруй, что при вере твоей в Зиждительное Слово Отчее и твое слово не возвратится к тебе никогда напрасным, бессильным, но принесет тебе благопотребный дар; верь, что при вере в Зиждительное Слово, ты не будешь без успеха поучать народ во храме при Богослужении, при совершении Таинств в домах; не будет безуспешно твое слово в училище, но созиждет умы и сердца внимающих тебе.

Свт. Григорий Нисский

Неразумное слово о Боге, которое не сказал Иов, но которое говорят в мире столь многие — нечто более страшное, чем все пожары, бомбы и взрывы мира. А кто среди человечества тушит эти слова? Свои дома, жалкий скарб свой тушат люди, заливают, засыпают, а когда раздается ропотливое, клеветническое, кощунственное против Бога или против его истины слово, сколько людей в милионном городе бросаются заливать его? Не молчат ли многие, не соглашаются ли со словом ропота, неверия? Это гораздо страшнее пожаров.

Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской)

Как удержаться от гневливого слова

Как скоро искра беспокойного неудовольствия затлилась внутри тебя, тотчас возьми осторожность не дать ей внешнего воздуха, чтобы дым не превратился в пламя и пожар не объял всего тебя; от чего бы не произошло твое внутреннее смущение, закрой бережно твой сосуд молчанием, и дай ему стоять в терпении, доколе беспокойное брожение кончится и вино твое очистится.

Кто восстает против тебя и возмущает мир души твоей? Укоризна?—размысли: справедлива ли она? Если несправедлива: то значит стрела пролетела мимо тебя; отчего же тебе быть больным, когда ты не ранен? А если справедлива: то не сетуй на укорителя, как на врага, который наносит рану, но благодари его как врача, который открывает рану и побуждает тебя позаботиться об уврачевании ее. Обида ли делом нанесенная раздражает тебя? Размысли, что лучше—обидчиком ли быть, или обиженным? Без сомнения лучше быть невинным,нежели виновным. Размысли и о том лучше ли раздражаться, или терпеть? Раздражение может сделать вдруг и виновным, и более прежнего несчастным, напротив терпением и непорочность сохраняется, и несчастие уменьшиться может.

Собственные ли недостатки, несовершенные успехи в исправлении себя, внезапные падения и другие внутренние неустройства приводят тебя в смущение и уныние? Помысли, что смущение одно не исправляет и не усовершает, а уныние отнимает силу: и потому не должно медлить в бесплодном смущении, должно воспрянуть от уныния и неослабным подвигом приобрести победу над страстями и похотьми, а с нею—душевный мир и радостную надежду спасения.

Взирай, христианская душа, на священный образ духовного молчания, представленный частию и в лице Иосифа праведного, наипаче же в лице преблагословенной Мариами, и познавай сокровенную величественную красоту души Ея, о которой написал пророк: вся слава Цщере Царевы внутрь (Пс. 44, 14), познавай и возлюби эту духовную красоту, возлюби и подвизайся, чтобы и тебе хотя отчасти облечься этой красою Дщере Царевы и по следам Ее добродетели достигнуть и Ее блаженства, ибо приведутся Царю девы вслед Ея (Пс. 44, 15). Примечаешь ли в словах или в делах ближнего нечто странное и как тебе кажется неправильное? — Не торопись обличать и судить, если тебя не призывает к тому должность отца или пастыря, начальника или наставника.

Опасаешься ли, что какое-нибудь твое дело веры или любви подвергнется превратным суждениям и нареканию? Не провозглашай для сего твоей добродетели, чтобы охраняя славу ее не повредить чистоты ее. Открой не к человеком прекословием, но ко Господу молитвою путь твой, и Той сотворит: и изведет яко свет правду твою и судьбу твою яко полудне (см.: Пс. 36, 6).

Посещает ли тебя благополучие и радость расширяет сердце твое? — Не расширяй уст твоих для тщеславия, но слагай в благодарном сердце глаголы благодеющего Провидения. Постигает ли тебя бедствие, и скорбь наполняет душу твою? — Не умножай воплей и стонов, во множестве которых по большей части слышны бывают отголоски упорства и непокорности судьбам Вышняго: но потерпи Господа, мужайся и да крепится сердце твое.

Ни в каком случае не расточай напрасно слова, словесная тварь Слова Творческого! Если словом Бог сотворил все, и человек сотворен по образу Божию, то какие величественные действия надлежало бы производить слову человека. В самом деле, оно исцеляло больных, воскрешало мертвых, низводило с неба огнь останавливало солнце и луну и что всего важнее соделавшись орудием Воплощенного Слова Божия — оно претворяло как и претворяет растленных грехом человеков в новую тварь чистую и святую. Так действует слово человеческое, когда крепко быв заключено в горниле благоговейного молчания и разжигаемо тайною, внутреннею молитвою оно получает свойственную ему чистоту и силу, или лучше сказать — становится причастным силы Слова Божия и Духа Святаго.

И сие ли могущественное, зиждительное, священное орудие мы обращаем на действия нечистые, разрушительные, святотатственные, как-то: на злоречие, клевету, хуление или легкомыслием раздробляем оное в легкий прах и рассыпаем по ветру в суетном празднословии!

Некто сказал о себе: девять помышлений ублажих в сердце моем, а десятое изреку языком.

Так берегут слово знающие цену его. По крайней мере, христианин, не скор буди усты твоими.

Давай себе размыслить, во благо ли тебе и другим будет слово, которое ты рождаешь в мир и которое, как бы не казалось малым или ничтожным, будет жить до последнего Суда и предстанет на нем во свидетельство или о тебе, или против тебя. Примем к руководству и исполнению совет Апостольского слова: Всяко слово гнило да не исходит из уст ваших, но то-чию еже есть благо к созиданию веры, да даст благодать слышащим; и не оскорбляйте Духа Святаго Божия, Имже знаменастеся в день избавления (Еф. 4, 30).

Сет. Феофан Полтавский

Рождение благодатного слова

Бывали в жизни моей минуты, или во время тяжких скорбей, или после продолжительного безмолвия, минуты, в которые появлялось в сердце моем СЛОВО. Это слово было не мое. Оно утешало меня, наставляло, исполняло нетленной жизни и радости, — потом отходило. Искал я его в себе, старался, чтоб этот голос мира и покоя во мне раздался, — тщетно! Случалось записывать мысли, которые так ярко светили в сии блаженные минуты. — Читаю после, — читаю не свое, читаю слова, из какой-то высшей сферы нисходившие и остающиеся наставлением.

Сет. Игнатий (Брянчанинов)

Как говорили и молчали святые

Он, как никто, умел внимательно слушать, говорил мало, голос его всегда был тихим. Старец вступал в разговор тогда, когда нужно было что-то уточнить или дополнить для нашего понимания, при этом он не перебивал говорящего. О себе самом, по присущей ему скромности, он не рассказывал, но с особой теплотой вспоминал учебу в Московской духовной академии.

*   *   *

Что я могу сказать о нем? Это был человек не от мира сего. Если вспомнить слова Христа, которые он сказал о Нафанаиле, который пожелал увидеть Его, что это подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства (Ин. 1,47), то этими словами Христа можно сказать и об архимандрите Серафиме. Он не мудрствовал лукаво. Из его уст не исходило никогда пустого слова, не произносилось шуток, и в нем не было лести. Все его слова были наполнены смыслом. Я не заметил и тени неудовольствия или раздражительности в его голосе, он никого не осудил, не выразил какого-либо негодования. Был кроток, скромен и смирен.

*   *   *

Батюшка каждого очень внимательно слушал, чуть приклонив голову. Отвечал очень тихо, кратко, понятно, немногословно. Бледное в лучиках-морщинках светлое лицо было очень выразительно и благородно. Взгляд больших внимательных глаз был проницателен и глубок и как бы вбирал в свой молитвенный круг новую человеческую судьбу. В лице, во всех действиях, движениях старца, в разговоре, во всем — выражение внутреннего покоя.

При общении с отцом Серафимом в самых разнообразных условиях даже человек, обладающий очень тонким восприятием, не мог заметить в нем каких-либо грубых движений сердца: отталкивания, невнимательности, пренебрежения, неуважения. Даже находясь в состоянии крайнего утомления, батюшка никогда не раздражался. Каждый, кто обращался к нему, чувствовал, что получил максимально возможную меру внимания к своим нуждам. Он никогда громко не смеялся, иногда только легкая улыбка проскальзывала по его лицу и тут же уходила в глубину сердца. Мне и другим духовным чадам отца Серафима многие задают один и тот же вопрос: видели-ли мы когда-нибудь, чтобы батюшка был вне себя, был раздраженным, возмущался ли или обидел кого? Нет и нет! Никогда не видели. С детства душа его возлюбила Бога, и он, созерцая Господа в каждом человеке, не мог оскорбить кого-либо. В нем не было гнева, но при удивительной мягкости, редкой уступчивости и смирении он имел великую твердость сопротивляться всему, что может оскорбить Господа. Достигал он этого тем, что, молясь внутренне, оставался внимательно спокойным, невосприимчивым ко всему плохому: старец всегда пребывал в присутствии Бога.

Из жизнеописания архимандрита Серафима Тяпочкина